Март 2024
Пн Вт Ср Чт Пт Сб Вс
 123
45678910
11121314151617
18192021222324
25262728293031
Календарь
Архивы

Иконка комиссара

bad28e5c38ec41f6be323d80dc883f15Уникальные свидетельства той эпохи мы находим в воспоминаниях архимандрита Иннокентия (Вениаминова), праправнука святителя Иннокентия, митрополита Московского, апостола Америки и Сибири.
Семью Вениаминовых арестовали, когда Ростиславу (Славику — будущему архимандриту Иннокентию) было 14 лет. В бывшей кирхе на окраине Астрахани устроили приемник-распределитель, куда до купола, как сельдей в бочку, набили «вражье семя».
Слава дерзил надзирателям. Его отправляли в карцер. Есть давали селедку, а пить не давали. И так по 15 часов кряду. Ни сесть, ни встать — коленки упираются в стену. Колодец.
Просидел Ростислав Вениаминов в распределителях два года. В его деле были две записи: «член семьи врага народа» (отца и дядю его расстреляли), и «находился на временно оккупированной территории». Находился, когда Кубань, куда его с матерью забросила судьба, стонала под пятой гитлеровцев. Как только советские войска освободили станицу Тамиргоевскую, Ростислав ушел добровольцем на фронт. Был санитаром, вынес с поля боя более сотни раненых бойцов. Солдаты его любили, но не сложились отношения с замполитом. Бдительный комиссар узнал и доложил начальству, что парень пришел с оккупированной территории и что отца его и дядю расстреляли, а мать, как тогда это называлось — «социально чуждая».
— Мерзкое тогда у меня было сердце, грешное, — вспоминал архимандрит Иннокентий. — Хотел стать врачом, хирургом, чтобы убивать всех комиссаров, коммунистов проклятых и НКВДэшников. За себя, за всех, кто страдал, за папочку, за мамочку. Как можно жить с таким сердцем?!
Выношу я однажды одного раненого с поля боя. Мужик такой здоровенный, сибиряк. А я худенький был. Тащу я его мимо воронки от снаряда и вдруг слышу: кто-то стонет там, в этой воронке. Я своему сибиряку говорю:
— Полежи пока, а я слазаю туда. Если он тяжелее тебя, ты уж прости, я сначала его отнесу . А если нет, тогда тебя.
— Да, конечно, давай, давай.
Я спускаюсь в воронку. На мне автомат, смотрю… мой комиссар. Я так обрадовался, думаю: сейчас я выпущу в тебя всю автоматную очередь. И буду счастлив, что отомстил хоть одному — за всех!
Лежит он, а грудная клетка у него сзади осколком снаряда прошита. Дыхание хриплое, и сквозь рану видно, как розовое легкое шевелится и пар идет. Он голову ко мне повернул и говорит:
— Вениаминов, подойди ко мне, пожалуйста.
А я так надменно над ним стою и отвечаю:
— Ну, что тебе еще от меня надо?
А он:
— Ты меня… не выноси… не надо… Я умираю. Только вот… у меня здесь документы. Ты отправь после матери.
Ну, я полез. Обложка у него там, в ней партбилет и еще что-то. Раскрыл — а там иконочка. Казанская, и молитвочка «Живый в помощи»! Я смотрю на него и говорю:
— Какой же ты коммунист?
— Это мне моя мама. … Прости… Я знаю, ты верующий… Прости меня…
И тут Господь подарил мне Свое сердце.
Я упал на колени, и просил у него прощения за свою несправедливость и за свои отвратительные, пакостные мысли. И он простил меня. Я молился всеми молитвами, какие знал, а он отходил у меня на руках, и я целовал его раны и благодарил Бога, что через великую милость Господа раскрылось мое окамененное сердце.
И он ушел… Имя его было Иван.

Добавить комментарий

Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.